Моей Родине
Прошла пора, когда в венце державном
Иконописною сияя красотой,
Блистала ты на троне православном,
Пленяя мир смиренной простотой.
Была тогда ты царственно прекрасной,
Святою Русью всюду ты звалась,
Перед тобой склонялся недруг властный,
Тебе хвала всеобщая неслась.
Теперь, увы, ты сделалась иною:
Ты свой покров священный совлекла,
И распалённая чудовищной враждою,
Себя на общее презренье обрекла.
Ты храмы древние кощунством осквернила,
Ты разгромила Божьи алтари,
Ты те богатства блудно расточила,
Что накопляли мудрые Цари.
В своём безумии и яростной гордыне,
Отдавшись вихрю гибельных страстей,
Ты обезчестила духовные святыни,
Ты перебила лучших сыновей.
И вот теперь, поганая, босая,
Вся обагрённая в дымящейся крови,
Ты мечешься, стеня и проклиная,
Без божества, без веры, без любви.
Забыв удел твоей прекрасной доли,
Победы громкие и славные дела,
Гонясь за призраком давно желанной воли,
Ты рабство худшее себе же создала.
Глумясь над совестью, святыни попирая,
Ты лезешь на рожон, ты падаешь в петлю,
Ты бесноватая, преступная, шальная, —
Но я твой сын! — и я тебя люблю!
Люблю за ширь стихийного размаха,
За кротость рабскую пред посланной судьбой,
За Крест Владимира, за Шапку Мономаха,
За Стеньки Разина разгулье и разбой.
Люблю тебя за то, что ты необычайна.
Как песнь твоих былин, как сказок вещий бред,
Что для чужих племён ты — вековая тайна
И что такой, как ты, другой на свете нет!
<11 ноября 1941>,
г. Ницца
На родном пепелище
Стою на развалинах барского дома.
Как местность мне эта мила и знакома!
Здесь были постройки; там — липовый сад,
Питомник, и к речке обрывистый скат…
А там, за рекой, безконечные степи,
Холмов и курганов зелёные цепи.
Далёкий, безбрежный, родимый простор,
Манящий к себе зачарованный взор.
Когда-то здесь мирная жизнь протекала;
Любовь благодатно и нежно сияла;
Здесь слышался смех шаловливых детей,
В свободное время весёлых затей.
Здесь отдых и труд сочетались любовно,
Здесь дни протекали торжественно-ровно,
Сменяя владельцев роскошных хором,
Украшенных старым дворянским гербом.
И вот, затуманились своды лазури.
Пронёсся порыв разрушительной бури;
Господские службы, конюшни и дом,
Как смерч, уничтожил безумный погром…
В смятеньи гляжу я на кучи обломков,
В которых погибли для наших потомков
Прекрасные образы светлых веков
И творческий гений отцов-стариков.
<1917>,
г. Елец
На чужбине
Роняет лес багряный свой убор,
Одел туман пустынные равнины,
Синеет моря южного простор,
И мирно спят прибрежные лощины…
Не нашей осенью сияют небеса,
Не нашей осени мы чувствуем дыханье,
Не те холмы, овраги и леса́
Волнуют помыслы, надежды и желанья…
О родина! о дорогая мать!
Как тяжела с тобой жестокая разлука,
Как горько нам о прошлом вспоминать
И как гнетёт нас длительная мука…
Сегодня день, день тризны дорогой!
День памятный лицейской славной были,
Когда стекались мы веселою толпой
Под отчий кров, что все́ мы так любили.
Сегодня, да, сбирался стар и млад
В знакомый зал с накрытыми столами,
Где с серых стен портретов царских ряд
Глядел на нас Монаршими очами.
Здесь, слившись радостно в единую семью,
Забыв различье лет, чинов и положений,
Переживали вновь мы молодость свою
Во всей красе прекрасных побуждений.
Мы оживали вдруг! Мы молодели вновь!
Мы делались опять все теми же, как прежде:
Сиял наш взгляд! В груди кипела кровь!
И пылкою душой вверялись мы надежде…
Был празднично хорош наш задушевный пир,
Слова приветствий воздух оглашали,
И робкие жрецы лицейских юных лир
Бряцаньем струн в нас трепет пробуждали.
Так было там! — на родине! — у нас!
Но рок сулил не радость, а кручину,
Заставив нас, быть может, лишний раз
В изгнаньи праздновать святую годовщину.
И мы не сетуем! Нет, крепко верим мы,
Гоня долой проклятое сомненье,
В паденье близкое безбожной власти тьмы
И в наше общее благое воскресенье.
Когда опять в былой красе своей
Восстанет Русь, родная нам по вере,
И вновь откроет нам ликующий Лицей,
Как детям мать, отеческие двери!..
<19 октября 1949>, г. Ницца
Наше Царство
http://wasp26051991.narod.ru/index/0-8